(1)Когда-то давно меня задел один разговор, случайный летний разговор на берегу моря.
(2)Я уже не помню точно фраз, но спорили о том, кто Сальери для Пушкина. (З)Противник, злодей, которого он ненавидит, или же это воплощение иного отношения к искусству? (4)Можно ли вообще в этом смысле связывать искусство и науку? (5)А что если для Пушкина Моцарт и Сальери — это Пушкин и Пушкин, то есть борение двух начал?
(6)От этого случайного горячего спора осталось ощущение неожиданности.
(7)Злодейство было для меня всегда очевидно и бесспорно. (8)Злодейством был фашистский мотоциклист. (9)В блестящей чёрной коже, в чёрном шлеме он мчался на чёрном мотоцикле по солнечному просёлку. (10)Мы лежали в кювете. (11)Перед нами были тёплые желтеющие поля, синее небо, вдали низкие берега нашей Луги, притихшая деревня, и оттуда нёсся грохочущий чёрный мотоцикл. (12)Винтовка дрожала в моих руках... (13)Разумеется, я не думал ни о Пушкине, ни о Сальери. (14)Это пришло куда позже — тогда, на войне, надо было стрелять.
(15)Могут ли гении совершать злодейства? (16)Может ли злодей-убийца Сальери оставаться гением? (17)Оттого, что он отравитель, разве музыка его стала хуже? (18)Что же, злодейство доказывает, что Сальери не гений?
(19)Для Пушкина гений сохраняет творческую крылатость души. (20)Гений — не столько степень таланта, сколько свойство его — некое нравственное начало, добрый дух.
(21)Слово «гений» ныне обычно связано с великими изобретениями, открытиями. (22)Конечно, в законе относительности нет ничего ни нравственного, ни безнравственного. (23)Наверное, тут следует разделить: открытие может быть гениальным, но гений — не только открытие. (24)В пушкинском Моцарте гениальность его музыки соединена с личностью, с его добротой, доверчивостью, щедростью. (25)Моцарт восторгается всем хорошим, что есть у Сальери. (26)Гений Моцарта исключителен: он весь не труд, а озарение, он символ того таинственного наития, которое свободно изливается абсолютным совершенством.
(27)Проще всего было бы объяснить ненависть завистью, о которой твердит сам Сальери. (28)Но разве Сальери — лишь завистник? (29)Он смолоду признаёт чужой гений, он учится у великих, преклоняется перед ними. (ЗО)Вопрос о гении и злодействе подвергает сомнению задачу, которую решал Сальери всю свою жизнь.
(31)Может ли человек стать гением?
(32)Достичь трудом, силой своего разума того, что считается божественным даром? (33)Сальери считал, что — да, может.
(34)Молодость Сальери, зрелость, вся его жизнь возникла для меня как целеустремлённая, в каком-то смысле идеальная прямая. (35)Таким мне представлялся идеал учёного. (36)Настойчивость и ясное понимание, чего ты хочешь. (37)Сальери одержим. (38)Но идея у него особая — стать творцом. (39)Способность творить ему не была дана, он добывал её, вырабатывал...
(40)Это не слепой бунт, это восстание Разума, вернее, Расчёта. (41)В наше время, задавшись такой целью, он мог бы стать выдающимся кибернетиком.
(42)Но и композитором он стал выдающимся. (43)Музыка его нашла признание. (44)Сам Моцарт твердит в счастливые минуты один из его мотивов.
(45)Чем отличается гений Моцарта от негения Сальери? (46)Грань тут неуловимая.
(47)Голос, который диктует Моцарту божественные созвучия, не слышен окружающим.
(48)Для них и Моцарт, и Сальери одинаковы: оба всем своим существом чувствуют силу гармонии, оба жрецы прекрасного, избранные служить своему делу.
(49)До той минуты, как Моцарт поднял стакан с ядом, оба — и Моцарт, и Сальери — были равноправные сыновья гармонии.
(50)Но теперь гений отделился, яд разделил их. (51)Последнее средство отделить подлинный гений от мнимого — это нравственное испытание. (52)Злодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. (53)Маска сорвана.
(54)Сущность открывается и самому Сальери. (55)Вместе с ядом начинает действовать логическая схема: гений для Моцарта не может быть злодеем, а так как Моцарт сам гений, бесспорный гений, то, следовательно, он имеет право судить, и, значит, Сальери не гений...
(66)Нравственное начало становится пробой гения. (57)И человечество отбирает для себя лишь тех, кто несёт это нравственное начало.
(58)Пушкин оставляет Сальери жить и мучиться. (59)Остаётся злодейство, но торжествует гений.
(По Д. А. Гранину)
