(1)Хорошо быть храбрым: все уважают, а другие и боятся. (2)А главное, никогда нет этого мерзкого трепета в душе, когда ноги сами тянут бежать, а то до того слабнут, что коленки трясутся, и, кажется, лучше б лёг и живым в землю закопался. (3)И я не столько боялся самой опасности, сколько этого страха, из-за которого столько подлостей на свете делается. (4)Сколько друзей, товарищей, сколько самой бесценной правды предано из-за трусости: «не хватило воздуху сказать»...
(5)И я знал, что по-французски «трус» и «подлец» — одно слово «ляш». (6)И верно, думал я: трусость приводит к подлости.
(7)Я заметил, что боюсь высоты. (8)До того боюсь, что если лежу на перилах балкона на шестом этаже, то чувствую, как за спиной так и дует холодом пустота.
(9)Я раз видел, как на подвеске красил купол кровельщик. (10)Метров сорок высоты, а он на дощечке, вроде детских качелей. (11)Вот я позавидовал! (12)Да если б меня туда... (13)Я вцепился б, как клещ, в верёвки или уж прямо бросился бы вниз, чтоб разом покончить со страхом. (14)Это самое больное, самое непереносимое чувство. (15)Я выследил этого храбреца и вечером пошёл за ним. (16)Он пошёл прямо на реку, стал раздеваться. (17)Я при таком храбреце пробежал по мосткам до самого краю и с разбегу бух головой: глубоко там, не ударишься. (18)Выплыл. (19)Смотрю, мой кровельщик стоит по пояс в воде и плещет на себя, приседает, как баба. (20)Я ему:
— Дяденька, иди сюда, здесь водица свежей.
(21)А он:
— Ишь, прыткий какой. (22)Там, гляди, утонуть можно.
— (23)Да тут тебе по шею.
— (24)Ладно! (25)Не ровён час колдобина али омут какой. (26)Ну тебя к лешему. (27)Не мани.
— (28)А как же выси-то не боишься?
— (29)По привычке, а поначалу страшно было.
(30)Я решил, что приучу себя к высоте. (31)И стал нарочно лазить туда, где мне казалось страшно.
(32)Но ведь не одна высота, думал я. (33)А вот в огонь полезть. (34)В пожар. (35)Или на зверя. (36)На разбойника. (37)На войне. (38)В штыки, например.
(39)Капитану Ерохину дали груз бертолетовой соли, привезённой в бочонках из Англии в Архангельск. (40)При выгрузке у пристани от удара эта соль воспламенилась в трюме. (41)Бертолетова соль выделяет кислород — это раз, так что поддаёт силы пожару. (42)А второе — она взрывается. (43)Получше пороха. (44)И её полон трюм. (45)Ахнет — и от парохода одни черепки. (46)Он взорвётся, как граната. (47)Через минуту пламя уже вырывалось из трюма выше мачт. (48)У всей команды первое движение — на берег и бегом без оглядки от этого плавучего снаряда. (49)И тут голос капитана: заливай. (50)И капитан стал красней огня и громче пламени. (51)И никто не ушёл. (52)Не сошла машинная команда со своих мест: и дали воду, дали шланги в трюм, и люди работали. (53)А берег опустел: все знали — рванёт судно, на берегу тоже не поздоровится. (54)И залили. (55)Через полчаса приехала пожарная команда. (56)Не пустил её на борт Ерохин: после драки кулаками не машут.
(57)На что его дух опирался? (58)Да ведь каждый капитан, приняв судно, чувствует, что в нём, в этом судне, — его честь и жизнь. (59)Недаром говорили: Борис Иваныч идёт, когда видели пароход, у которого капитаном был Борис Иванович. (60)И в капитане это крепко завинчено, и всякий моряк это знает, как только вступает на судно: капитан и судно — одно целое. (61)И горел не пароход, сам Ерохин горел. (62)Этим чувством и был подпёрт его дух.
(63)А то ведь говорили: как осторожно Ерохин ходит. (64)Чуть карте не верит — прямо торцом в море и в обход. (65)Не трусоват ли? (66)Но поставьте тех, кто так говорил, командовать судном: думаю, и они не ушли бы с пожара, и они бы не проверяли неверные карты своим килем.
(По Б. С. Житкову)